Читаем без скачивания Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».] - Иштван Немере

«Нет, они не одержали надо мной победы, — уверял он себя, искренне желая в это поверить. — Ведь я был не только хитер, но и предусмотрителен. В лучевом пистолете еще много энергии, и, если они не впустят меня в „Галатею“, энергии хватит, чтобы выжечь наружный люк. Ну, а при менее интенсивном режиме пистолет послужит еще долго. С его помощью я мог бы уничтожить не только этих двух недоумков, а и все племя. И я оказался достаточно умен, чтобы не дожидаться у моря погоды. Роботы меня пропустят, а если нет, пяти секунд действия луча на одного из них хватит… Но не больше, надо экономить. Главное, люк нижнего отсека…

Впрочем, обойдемся и так, люк наверняка будет открыт. Если я незаметно проберусь между роботами, на корабле не будет причин ожидать моего визита именно завтра. Они не явились к геликоптеру, значит, махнули на меня рукой. — Эдди удовлетворенно хихикнул. — А я вот нет. Я ничего еще так не желал, как завтрашнего свидания. Какой меня ждет прием, это не вопрос, потому что я и спрашивать их не стану. Мне нужна только „Галатея“, вся, целиком. Спорить мы тоже не будем. Та минута, когда я увижу вас — надеюсь, это произойдет вне стен „Галатеи“, станет первой и последней в нашем свидании. Для вас, разумеется. Я человек экономный, по одной секунде на каждого довольно за глаза. А потом будет время подумать, что делать дальше. Увести с собой Шарика или другого робота, а может, всех сразу? Неплохая мысль: запустить роботов и с их помощью пригнать все племя обратно к „Галатее“. Глупые скоты! Тогда уже никто из вас не усомнится в моей вечной и всесильной власти! Кажется, до сих пор никто в ней не сомневался. Но так ли это?»

Он, Эдди, убил Дау, и страх, овладевший племенем, дал ему в руки такую власть, о которой можно только мечтать. Но он остался ненасытным, и жажду власти, которая мучила его день ото дня все сильнее, не могли удовлетворить ни истребление соседних племен, ни великолепные охоты с горами трупов травоядных животных, которые он милостиво дарил красным охотникам. Его окружали ужас и слепое поклонение; но чем больше он выказывал свою мощь, тем теснее смыкалось вокруг него невидимое, как стекло, кольцо страха. Он пытался обучать и просвещать своих соплеменников, но они жадно искали в каждом его слове и жесте только приказ, невыполнение которого немедленно несло за собой еще одну смерть. Правда, он был нетерпелив, и в этом его беда. Но можно ли иметь терпение, если все твои объяснения пропадают даром? Он удивлялся красоте Меи с тех пор, как помнил себя; он всегда ревновал ее и завидовал Рэ, находя в нем те качества, которых не находил у себя. Рэ погиб. Ему стоило лишь поманить пальцем, и Меи стала принадлежать ему. Однако и это обернулось для него изнанкой. Зная, что Гаим страстно любил Меи, Эдди обнимал женщину и холодно размышлял о том, с какой дикой радостью насладился бы еще одним убийством. Но ради кого, ради Гаима или ради самого Эдди? В конце концов, теперь не так уж важно. Он убил и Меи. Но даже ныне, спустя почти год, не мог решить, почему он это сделал.

Остатки племени, которые он покинул там, на севере, представляли собой теперь обленившийся и мягкий, как воск, материал. К сожалению, слишком избалованный обилием пищи для того, чтобы сохранить хотя бы внешние формы организации на те несколько дней, пока он отсутствует. Но он вернется к ним, и все будет по-другому. Да, он снова приведет этих людей сюда, к «Галатее», и попытается их изменить. Пока он не знает как, детали еще не ясны. Впрочем, детали не так уж и важны. Главное — действовать; действие, движение — вот единственное, во что можно и стоит верить. Эдди почувствовал усталость. Мысли утомляли его, он отвык думать.

Утром, едва рассвело, он проснулся с чувством голода. Накануне он тоже ел плохо, не желая расходовать энергию пистолета на дичь. Отыскал в земле несколько съедобных кореньев, затем спугнул с гнезда какую-то птицу, жадно сожрал еще не оперившихся, тянущихся к свету птенцов. Хорошо бы найти еще одно-два гнезда и пару кореньев, но Эдди не решился терять времени, опасаясь не дойти до «Галатеи» засветло. «А ты должен успеть, Эдди, должен. Не потому только, что кореньями не насытишься, но и потому, что тебя ждут.

Ждут, как добыча ждет клыков хищника, дерево — удара молнии, огонь — струю воды, как покорно склоненная, умоляющая о пощаде жертва ждет удара топора. Перед тобой твоя задача, Эдди, и никакая воркотня пустого желудка тебя не остановит. Сегодня пошел двадцать третий день, как ты покинул свое племя, ты не можешь больше задерживаться в пути. Пришло твое время действовать. И это будет сегодня».

Он шел и шел, пробираясь сквозь кустарник, все дальше продвигаясь к юго-западу, проклиная цепкие колючки, от которых отвык в северных лесах. «Обратно я поеду на вездеходе, — решил он. — Погружу роботов и вперед. Безумием было бы еще раз проделать этот путь пешком после того, как я стану хозяином „Галатеи“.

…Если бы желтый убийца не объелся накануне, то не ошибся бы в прыжке. На этот раз у Гаима оказалось преимущество в десятую долю секунды, чтобы отклониться чуть-чуть в сторону и усвоенным еще в детстве змеиным движением скользнуть в гущу зарослей. Но желтый был больше рассержен, чем голоден, и, грозно ворча, искал смельчака, посмевшего нарушить полуденный покой в самом центре его охотничьих владений. Зверь прыгнул во второй раз и еще висел в воздухе, когда позади него свечой вспыхнул зеленый кустарник. Откуда было ему знать, что он, властелин джунглей, играет со смертью у себя дома? Гаим промахнулся и вновь вынужден был нырнуть в кусты, не успев выключить луч пистолета. Из поросшей травой земли ударил огненный вулкан, пламя полоснуло Гаима по боку, по руке. От дикой боли он заорал благим матом, в воздухе запахло паленой кожей. Зверя смутил на мгновение незнакомый звук, а также запах гари. Огонь… Желтый залег и насторожился. Левая рука Эдди безжизненно повисла вдоль тела, одной правой он не мог быстро поднять тяжелый прибор, чтобы прицелиться.

— Ну иди! — Оскалив зубы, он звал зверя. — Иди же!

„Если он прыгнет, я упаду навзничь. Тогда он наверняка попадет под луч и рухнет на меня уже мертвым“. Но желтый убийца продолжал принюхиваться, и Эдди, скрипнув зубами, повел пистолет в его сторону. Пламя вспыхнуло в двух метрах от его лап, впилось в землю и, разбрасывая раскаленные комья, полыхнуло до вершины деревьев. Зверь мгновенно сморщился в черный, смердящий комок под рухнувшими на него испепеленными кустами, но для Эдди этого было уже недостаточно. Он двинулся вперед, продолжая кромсать труп смертоносным лучом, пиная босыми ногами дымящиеся куски мяса.

— Вот тебе, вот! — хрипел он, в беспамятстве топча останки хищника до тех пор, пока не подкосились ноги. Упав на траву, Эдди с трудом перевел дыхание, руки и ноги не повиновались. „Приди в себя, соберись, Эдди, ты должен спешить“. Он сел, придвинул к себе, ощупал пистолет. Взгляд его упал на шкалу. Ледяная волна отрезвления прокатилась по телу. Стрелка стояла всего за два-три деления от нуля. Нижний люк „Галатеи“… Конец всему.